Не помню, кто из великих сказал: на надгробиях надо писать не то, кем человек был, а кем он мог быть.
Не старость сама по себе уважается, а прожитая жизнь. Если она была.
Ты счастлив, когда ты смел и прав.
Когда нам плохо, мы думаем: «А где-то кому-то – хорошо». Когда нам хорошо, мы редко думаем: «Где-то кому-то – плохо».
Истинно великих людей определяет, кроме всего прочего, еще и то, что они терпят рядом с собой инакомыслящих.
Гитлер и Сталин по этой статье не проходят туда.
К тупому лицу очень идет ученая фраза: «Полное отсутствие информации».
Критическое отношение к себе — вот что делает человека по-настоящему умным.
Человек, который дарит, хочет испытать радость. Нельзя ни в коем случае отнимать у него эту радость.
Мы не мыслители, у нас зарплата не та!
И прокурор твой, и все, кто всерьез занимается экономикой, прекрасно знают, что – воруют. Больше того, какой-то процент, кажется пятнадцать процентов, государственного бюджета отводится специально — под воровство.
«Не нам унывать!» – хрюкнула свинья, укладываясь в лужу.
А дустом пробовали?
Эпоха великого наступления мещан. И в первых рядах этой страшной армии – женщины. Это грустно, но так.
В трех случаях особенно отчетливо понимаю, что напрасно трачу время: 1. Когда стою в очереди. 2. Когда читаю чью-нибудь бездарную рукопись. 3. Когда сижу на собрании.
Я ищу героя нашего времени и, кажется, нащупал его; герой нашего времени – демагог.
Все удобное мешает искусству.
Если же кто сказал слова добрые и правдивые и его не услышали – значит, он и не сказал их.
Ты еще найди силы жалеть. Слабый, но притворный выдумывает, что надо – уважать. Жалеть и значит уважать, но еще больше.
Почему же позор тем, кто подражает? Нет, слава тем, кому подражают, – они работали на будущее.
Надо, чтоб в рассказе было все понятно, и даже больше.
Каждый настоящий писатель, конечно же, психолог, но сам больной.
Да, стоим перед лицом опасности. Но только – в военном деле вооружаемся, в искусстве, в литературе — быстро разоружаемся.
Грамматические ошибки при красивом почерке – как вши в нейлоновой рубашке.
Самые наблюдательные люди – дети. Потом – художники.
Армию – не тронь, милицию не тронь, партаппарат не тронь, чиновников министерского ранга не тронь... Ну, а мужика я и сам не буду. В России – все хорошие!
Да, литературы нет. Это ведь даже произнести страшно, а мы – живем!
Ни ума, ни правды, ни силы настоящей, ни одной живой идеи!.. Да при помощи чего же они правят нами? Остается одно объяснение — при помощи нашей собственной глупости. Вот по ней-то надо бить и бить нашему искусству.